БЕССЛАВНЫЙ КОНЕЦ СУДЕБНОЙ МЕХАНИКИ
Владимир Богомяков (15/10/02)

Юрий Арабов

Вот так всегда бывает: все прочитали эту книжку уже пять лет назад, а я сейчас только читаю! Всегда с запазданием, всегда не вовремя... Однако, что значит «с запазданием» и «не вовремя»? Будучи стареньким мистиком с дореволюционным стажем, я всегда могу себя оправдать, что вот тогда, в 1997 году, не был готов воспринять книгу Юрия Арабова «Механика судеб» и не дана она мне была для прочтения, а вот сейчас, именно тогда, когда необходимо, попала эта книга ко мне в руки.

В свое время работа Ю.Арабова вызвала большой резонанс. Я прочел отклики в Интернете: есть насмешки над «ужасным опусом», но большинству «Механика судеб» понравилась. Я считаю, что понравилась вполне заслуженно. За ней стоит хорошая, огромная и светлая душа автора, заставляющая доверчиво слушать, вникать в хитросплетения завязок, развязок и «золотых сечений» человеческих судеб. Мы устаем читать и писать разную малозначимую чепуху и, поэтому, книга, написанная о САМОМ ГЛАВНОМ, причем написанная честно, от души - это, конечно, настоящее событие. Конечно, книжка сия ни без некоторой мутности (сны про карликов, и таинственных незнакомцев, сообщающих автору, что он «губомат», т.е его большая нижняя губа свидетельствует о колоссальной энергетической мощи; тут же и вызывающая раздражение фигура Даниила Андреева, зарисовки «запредельного», кружащиеся бесы и болотные огоньки)... Однако, кто из нас совсем без мутности - пусть первым бросит камень.

Источник инспирации, источник вдохновения в данном случае прост, понятен и очень благороден. Ю. Арабов ужасается хаосу неструктурированной жизни и неструктурированного сознания, одномерному механическому миру, где случай и слепая игра сил, притворяющихся запредельными, становятся единственными константами существования. Противостоять хаосу и отчаянию, разглядеть Бога в этом пространстве, не предполагающем ничего божественного, - вот чего хочет автор. Уже одно это делает опыт драматургии «действительной жизни» чрезвычайно важным и интересным для современного читателя.

Оказывается, что Великий Драматург строит людские судьбы подобно тому, как сочинитель конструирует пьесы по законам драматического произведения. Можно не знать, что Пушкина убьет Дантес, но, понимая судьбическую (судебную) законосообразность, можно более-менее легко это предсказать. Кульминация пушкинской судьбы - дуэль на Черной речке. А завязка? Завязка видится Ю.Арабову в предсказании гадалки Кирхгоф, что Александр Сергеевич примет смерть от какой-то «белой головы». Вот этой самой «белой головы» Пушкин якобы и боялся всю жизнь, и даже от масонства отклонился не по идейно-нравственным соображением, но потому, что направление это от Адама Вейсгаупта. Но, заигравшись в нескончаемые дуэли, Александр Сергеевич прозевал «белую голову» Дантеса. Другая завязка - «игровые картели»; они завязывают вдруг нечто такое, что развязать можно лишь своей жизнью. Пушкин всю жизнь флиртовал с чужими женами; Жорж Дантес флиртует с Натальей Гончаровой и этот флирт стоит Пушкину жизни. Еще одна завязка - неотправленное письмо Александру I (еще одному кандидату в «белые головы»). Ну, и наконец, «Гаврилиада», списки которой Александр Сергеевич впоследствие тщетно стремился истребить; но, несмотря на такую «неудачу с изменением кармы», умер, по свидетельству его духовника, как истинный христианин.

Развязка поразительна... Пушкину не позволяется сделать то, что Дантес сделал с ним. А как хотелось Александру Сергеевичу застрелить гада! Смертельно раненный, Пушкин целится в Дантеса в продолжение двух минут. Наконец стреляет, пуля пробивает мясистые части правой руки, которой Дантес защитил свою грудь, и, будучи ослабленной, ударяет в металлическую пуговицу мундира... В последние часы жизни поэт впадает в отчаяние и решает покончить жизнь самоубийством, но вмешательство друзей предотвращает этот роковой шаг. И жизнь завершается христианским раскаянием и такой смертью, которой, по словам исповедовавшего Пушкина священника, он, священник, мог бы только пожелать себе самому.

Когда читаешь «Механику судеб», что-то постоянно смущает: все вроде бы так, да не так... Драматургия, в моем понимании, - это совсем не моральные правила или проявления любви, а действительно некая механика, подобие взаимодействий между физическими телами: чем сильнее запулишь в воду камень, тем больше кругов пойдет по воде; повесишь ружье на стене - будь готов, что когда-то оно выстрелит, пьешь сегодня водку - готовься, что завтра голова станет трещать. Так-то оно так, однако, в XI веке Илариону ясно, что законное преодолевается благодатным, а мы, живущие в XXI, вполне ли это понимаем? Юрий Арабов понимает и говорит о Господе, освобождающем из паутины причинно-следственных связей.

Но даже не это главное. Драматургия обрушивается на нас со всей своей огромной немецкой мощью, когда происходит нарушение нормы. А так, если жить совсем посередочке, ходить по одной половичке, «да» и «нет» не говорить, слишком сильно карму не взбалтывать, то и можно, вроде бы, провисеть потихонечку на отдаленном полустанке бытия посредине всего сущего, не отклоняясь сильно вправо или влево, не испытывая при этом прелестей драматургии. Все это замечательно, только нормы нет никакой. Какая в любви может быть допустимая норма? А в жертвенности? А в помощи ближнему? А в творчестве?

Человек слишком ценная штучка, чтобы ловкой драматургией его можно было прихлопнуть в 20.00 на потеху публике. Ежесекундно происходит миллион завязок и миллион развязок и на это смотрят миллионы и миллионы людей. И самая главная Развязка всегда относительна, ибо у Господа все живы.

В главе про Пушкина Ю.Арабов пишет о «драматургических механизмах судьбы, не зависящих от воли поэта». Конечно, царю Эдипу очень хреново пришлось и главное - за что? Но, помимо жалости к Пушкину и царю Эдипу, спросим: а как же синергия, сокровенное соработничество с Богом, которое, если есть, то уже нет «механизмов», а есть разговор, диалог, любовь, чудо...?

Сатана (вот уж кто драматург на славу!) просит у Господа: «Господи, ты их только по закону суди». Потому что, если по закону, то всем тогда - кердык! «Вера же вместо дел да вменится мне, Боже мой, не обрящеши бо дел отнюд оправдающих мя».

Если Бог - это лишь неукоснительный Закон, то разве это Бог? Его пути исповедимы и, наверное, его можно «осваивать», подобно электричеству или солнечной энергии.

А законы? Куда ж без законов! К. Поппер издевался над учеными, находящими в истории «законы», «тенденции» и «историческую необходимость». А Ги Дебор обрушивался на Поппера за то, что он хочет лишить историю смысла. В обществе и в истории есть законосообразное, но чаще всего за Божественную Волю может приниматься тривиальная «социальная физика», природно-энергетические межчеловеческие взаимодействия. Но нередко под природное маскируются «инфернальные катки», в любую секунду готовые нас переехать. Чуть-чуть повыше, на сантиметр ближе к Богу, и мы становимся для них неуязвимы. Среди законов можно весьма неплохо жить, только нужно все делать правильно и, самое главное, правильно себя называть: хохол Наливайко становится Робин Гудом, Тер-Петросян - Камо, а в Реджинальда Дуайта бросают и бросают песок, но когда он превращается в Элтона Джона, то песок становится золотым.

• Интервью Дмитрия Быкова с Юрием Арабовым


источник: Топос