КЕСАРЕВО
Владимир Богомяков (02/10/02)

Всегда есть соблазн кесарю кесарево не отдавать, а махнуть на кесарево рукой: пусть сам кесарь забирает, что ему надо, а нас оставит в покое. Как может политика касаться нас своими грязными лапами, нас, таких умных, милых и хороших? Мы люди с кристальными родниковыми глазами, чистым сердцем и чистыми руками и ногами, которые мы регулярно моем перед тем, как прочесть на сон грядущий что-нибудь душеполезное. Но опять приходят эти грязные поганые политики и втягивают нас в свое грязное дело....

Жил-был чудаковатый паренек и звали его Платон; он считал политику «царственным искусством». Искусство частенько не понимают: «я Маяковского не понимаю», «а я Бродского не понимаю, ух, как вашего Бродского я не понимаю». Вот и политика многим непонятна потому, что она - искусство.

Однако, желание отдавать кесарю кесарево и вообще иметь какое-либо дело и с кесарем и с кесаревым полностью проходит, когда вглядываешься в лица государственных мужей. Упыриные, свинячьи, лягушачьи, чиновничьи... Власть и государство, подобно алкоголизму, оставляют на лице отпечаток, не исчезающий до самой смерти - клеймо лизоблюдства, продажности и расчеловечивания. Но маленькими-то все они хорошенькие были - кудрявые, розовые и с игрушечными машинками. Что ж поделать, надо ж Россию как-то обустраивать; необходимо ж, блин, «домостроительство», потребна ж, блин, социальная икономия. Вот и приходится им приносить себя в жертву системе, идолищу поганому, высасываюшему из человека все человеческое. Должен же кто-то принести себя в жертву ради общего блага. Хотя, в последнее время я сомневаюсь, что и детьми были они миленькими и красивенькими. Я обратил внимание, как много рождается сейчас детей некрасивых, недетских каких-то, грудняков-уродцев, которых власть еще в утробе начинает затачивать под себя.

С первого взгляда кесарево кажется простым, что твой табурет, являя античную простоту господства - подчинения. Но потом вслед за Фуко мы видим, что власть есть нечто ускользающее от любого взгляда, то, на что невозможно указать пальцем, совокупность всепроникающих микроскопических и анонимных структур. Почесав затылок и все же согласившись с этим, мы вскоре убеждаемся, что за словом «власть» не находится вообще ничего. Это мираж, который тает в воздухе - раз, и все... В последней истории, которую можно рассказать, не оказывается слов. «В самом сердце власти - пустота» (Ж.Бодрийар). Тайна власти в том, что ее нет. Тайна великих политиков - знать, что власть не существует. За словом «власть» пустота? А за каким словом нет пустоты? Все воздвигнуто на пустоте и держится лишь всемогущей силой Божьей. «Нет власти не от Бога». А что из существующего не от Бога?

Иногда в голову приходят озорные мысли о том, что человек - это ловкий и резвый мачо, а государство - гигантский неповоротливый циклоп, который топает своими ножищами и хочет человека раздавить. Но человек, если захочет, всегда может быстро прошмыгнуть у циклопа между ног. Однако, скорее всего, это просто несерьезные фантазии.

На форуме МЗ написал о том, что всякий нормальный человек понимает необходимость кесарева, но власть словно нарочно не дает выработать позитивного образа политического действия, она словно боится явить нечто светлое и предстать в глазах людей чем-то иным, чем она была до сих пор. Если каждый народ достоин своей власти, то, наверное, многие из нас готовы измениться и тем самым, возможно, повлиять на изменение государственной власти в лучшую сторону. Так же, наверное, и многие представители власти думают о возможности «политики облагороженного образа», да боятся, что народ не поймет и не воспримет. И сохраняется мрачная перспектива существования в параллельных социальных мирах аутичной власти и мелкого безнравственного народца, готового ломать шапку перед барином и льстить ему в глаза, а за глаза петь о нем матерные частушки и рассказывать дебильные анекдоты. Фигура же интеллектуала, вечно противостоящего любой государственной власти, ибо власть всегда патологична, фигура того, кто «всегда будет против» (в духе Бернара-Анри Леви), несомненно, мужественна, но до чего ж безрадостна! К тому же нынешнее время явило совсем непривлекательный образ невсамделишного нонконформиста, демонстрирующего свою подростковую революционность для потехи власть имущих.

С властью что-то случилось, но, может быть, с ней ничего не случилось. Слова, призванные зафиксировать то, чем власть была и чем она стала, тоже какие-то пустые и гремят, как пустые консервные банки. Якобы возник КРИЗИС власти и системы, а раз кризис, то, как пишут, неизбежной стала гибель советского строя. На основании чего мы говорим о «кризисе»? Что, так уж прямо «низы не хотели, а верхи не могли»? И вообще, если мы отказываемся от идеи неотвратимого линейного прогресса, то должны понимать относительность кризисных явлений. Нынешняя социология склонна рассуждать о «нормализации кризиса» и все чаще акцент делается не на самих кризисных явлениях, а на особенностях их восприятия общественным сознанием (доклад Д.В. Маслова на историко-политологическом семинаре «Россия в условиях трансформаций». Материалы. Выпуск № 18 - 19. Москва. ФРПЦ, 2002, стр. 8). Падение темпов роста советской экономики на проценты - это кризис, а сокращение производства в несколько раз, в результате чего российская экономика к началу XXI века составляет уже половину индийской - это, что ли выход из кризиса?

Пишут, что это была РЕВОЛЮЦИЯ СВЕРХУ. Революция (в отличие от путча или переворота) должна отличаться массовостью. Здесь же массовости не наблюдается: кучка «посвященных» в очередной раз, опершись на очередное «прогрессивное» учение, запалила новый модернизационный проект; народ же безмолвствовал. Революция явным образом должна быть ориентирована на достижение нового социального качества. Здесь же сначала призывали вернуться к очищенному Ленину, а потом решили: лучше сделаем все, как на Западе, оно вернее будет. Революция всегда решает вопрос о власти, а здесь - как была власть в руках номенклатуры, так и осталась. Странная какая-то «революция»...

Пишут более осторожно, что это была ТРАНСФОРМАЦИЯ власти. Однако ничто в мире не остается неизменным; и мы сами просыпаемся сегодня другими, чем были вчера. Если у меня с утра выпало два зуба - это уже трансформация или пока еще нормальное развитие?


источник: Топос