СТРЕКОЗА И МУРАВЕЙ

Стрекоза Черкизова
Целое лето, прыгая, пела.
Зима в глаза ей катит,
А она оглянуться даже не успела.

Хочет найти муравья Фаизова.
Дескать, муравей не оставит в беде.
Как же - не оставит! Черта лысого.
Оставит, да и скажет еще: "Бе-бе!"


УПЕРЕВ ВЗОР В ЗЕМЛЮ

Уперев взор в землю,
Уперев ноги в землю,
Уперев мысли в землю,
Стою
В этом месте географическом.
А на меня по траекториям гороскопическим
Сыплется разная
Космическая зараза :
Словно бы мертвый Гагарин без глаза,
Рогатые учителя из энергетических пустот,
Аштар Шеран в атмосфере растет,
Космический агент сигает с парашютом
В своем кафтанчике, изумрудами расшитом,
И словно бы мухами,
Падшими духами воздух пестрит,
Эскадрилья стальная дисков летит...
А я стою, уперев взор в землю.
И от страха уже ничему не внемлю...


КЛАУЗЕВИЦ И МЭХЭН

Клаузевиц приходит к Мэхэну
И говорит:
"Вот мы и встретились, как два политика.
Вернее, как два геополитика,
Понимающих толк в войне.
Мы - два режиссера в театре военных действий.
Мы - два шахматиста.
Мы - пророки грядущих войн."
Альфред Мэхэн раскурил свою трубку
И говорит :
"Пойми, я - моряк. И к тому же - американец.
Чего хочу я, того хочет Бог.
Мой Бог - Нептун. И я - его пророк.
Американский флот - единственно правильная американская церковь.
Ты же просто какой-то допотопный немец.
Вот и мотай в свою доиндустриальную эпоху.
Отправляйся куда-нибудь туда - в мир до Колумба.
Забирайся снова в живот к своей матери
И слушай оттуда,
Как азиатский молот лупит по европейской наковальне.
Стань из зародыша сперматозоидом,
А потом и вовсе убирайся в нейтральное пространство,
Где нет места биологии, а одна лишь химия.
Сиди там среди молекул и думай об искусстве маневра."

БУНИН

Настоящая фамилия Ивана Бунина была Джамбинов.
Он шел по дороге в тюрьму смерти и часто шел без штанов.
Напьется, пишет смешные стихи, как пежат пингвинов,
А то про убаюканность шагом конным сочинит для пацанов.

А если привяжется тля какая: "Как рассматривать ваши произведения?"
Неожиданно может заплакать, роняя алмазы крупных слез,
И молвит: "Восхождение - это паденье,
Падение вниз, сука я, не матрос!"


* * *
Ты что ж, Розенбаум, с осенью сделал?
Заставлял старенькую плясать вальс-бостон.
Кормил ее только водой и хлебом,
Если встанет на цыпочки и будет вилять хвостом.

Подвергал ее всевозможным сексуальным надругательствам,
На цепочке водил вдоль холодной реки,
Заставлял называть себя "Ваше Сиятельство".
Ей остались лишь анальный секс и роликовые коньки.


* * *
Сидел козел на меже
Сильно пьяный уже.
Говорит, кончается эра Овна,
А начинается эра Говна.
Вот копыты трясутся
И рогами стал кривоват.
А что сознанье не расширил
Никто и не виноват.


ПОЕЗДКА НА ОЗЕРО

Ах, уши сердца моего не слышат до поры.
Но виден темно-красный Марс мне из моей норы.
Ах, он из небушка торчит,
Как темно-красный нос.
Так сильно на него рычит
Мой брат, мой волк, мой пес.
А у безногого Цзян Ли
Нет больше папирос.
"Поедь за озеро, дружок,
По утренней воде.
И по шиповничьей поедь
По утренней звезде.
Пирамидальный град стоит,
Как гигантский секвойядендрон.
Пирамидальный град стоит.
Там, говорят, ништяк.
Медведь крылатый в небесах,
Дешевый Беломор."
И я поехал. Надо мной воздушный плыл топор.
А подо мной на дне плясала
Мамзель вся в чешуе.
Она плясала и плясала
И дивно было мне.

Вот он город - и за душу щиплет и с шипом воняет.
Кто здесь любит больных и животных за так воскрешает?
Режут теплое сало в окне.
И невеста в игристом вине
Стоит так бледна, не касаясь пальчиком дна.
И летит мне в лицо золотое кольцо
И зубами скрежещет, как сталелитейный завод.
Вот читает Библию кот
Одноглазый, как телескоп.
Я розу встречаю.
Краду я лимон.
И певчая птица поет про ОМОН...
В кармане своем Беломор я несу.
Везде один грех - в городах и в лесу.


АМЕРИКАНСКИЙ МОРЯЧОК

Принимали соленые ванны.
Облеклись в кители.
После чаю писали телеграммы.
Разбирали фарфоровые яйца.
Играли в пирамиду.
Слушали стрелковую музыку из окна.
Съели чайку.
Засвежело.
Вся эскадра стояла.
Привели венгерца-путешественника, закутанного в одеяло.
Расстрелять.
Кто кушал шоколад внутри земляных башен.
Расстрелять.
Петухи-фазаны на чугунных беседках.
Расстрелять.
Дальше, дальше за рекой,
Дальше за мостами
Едет, едет вагон с белыми крестами.
В вагоне американский морской морячок.
Заперт людьми на тяжелый чугунный крючок.
Гуманитарный морячок,
Спасший полковое знамя.
Сидит и задумчиво теребит себя за вымя.
Что будет - не знает.
Ни хрена не понимает.
Офицерскую елку не наладили.
Неважнецкие известия с-под Варшавы.
И что-то там еще на прилегающих Карпатах.


* * *
ДомЕн живет. И Родина живет.
И все живут, покуда есть живучесть.
В глазах брюнета видим мы такую жгучесть!
В глазах блондина Севера мы видим лед,
Но и блондин живет себе, живет...
Раскосый заяц и слепая черепаха
Живут себе, живут, не зная страха.
И мысль живет и удержу ей нет,
Объемлет целый мир галактик и планет,
Но как-то, впрочем, фуфловато все объемлет.
Объемлет так, что вовсе не понять
Ни что есть мир, ни что есть человек...


источник: Топос